Книга Время лохов [СИ] - Игорь Анатольевич Безрук

за один с нами стол.

— Ну, как дела, Володенька? — был первый ее вопрос.

Лепетов откопал наконец в своих записях нужное и стал докладывать Екатерине Семеновне обо всем, что он успел выяснить в Луганске. Они собирались закупать там полиэтилен и делать из него пакеты в Иванове. Эта авантюрная затея меня не заинтересовала, и я продолжал лениво рассматривать комнату.

Позади меня, возле двери в спальню, стояло два кресла и торшер. Торшер был включен, хотя за окном лежал снег, и достаточно рассвело. От света, падающего из окна, желтизна электрической лампочки казалась особенно гнетущей.

Я посмотрел на хозяйку. Лицо ее в рассеянном свете лампы казалось искривленным. Екатерина Семеновна морщилась и тискала худые костлявые пальцы. На днях она отвезла в Лух какой-то товар, но денег не получила, и теперь обрадованно услышала, что Лепетов привез еще.

— Да, вот посмотрите, — Лепетов выудил из своей сумки несколько полуботинок и зимних мужских сапог, которые мы преднамеренно прихватили с собой из общежития.

Екатерина Семеновна покрутила обувь перед глазами (я не мог не заметить, как они сверкнули), растерянно подергала ресницами и тут же выложила, что пора составить договор, где бы «Роднику» (так называлась фирма Екатерины Семеновны) отводилось шестьдесят процентов прибыли, остальные сорок — нам, причем договор касался и той части денег, которую мы добавляли вместе с Лепетовым.

Лепетов согласно закивал. Я посмотрел на него с удивлением: он что, совсем не понимает, в какие силки лезет? Или мы вливаем свои деньги в «Родник» и получаем прибыль соответственно вложенной доле, или становимся поставщиками «Родника» и договариваемся о взаимной выгоде, но никак не предлагаемые Екатериной Семеновной шестьдесят на сорок. Это же кот в мешке — и слепому видно! Овчинка выделки не стоит, не окупится даже дорога!

Я слушал предприимчивую даму, и у меня мурашки ползли по коже. Я в жизни таким беспечным не был, а тут опрометчиво поверил другу на слово, вложил в это дело все свои оставшиеся деньги (плюс немного родительских) и оказался, как пушкинская старуха, у разбитого корыта. Даже павловская реформа так сильно не била по моему карману! Надо же было так лопухнуться!

— Может, кофе? — спросила Екатерина Семеновна, заметив мою растерянность.

Она не возражала, чтобы мы немного подумали, — она никогда ни на кого не давила, обвинить ее в неблагожелательности невозможно.

Екатерина Семеновна оставила нас наедине. Я в упор посмотрел на Лепетова.

— Ты можешь объяснить, что это было? Выкладывай, чего ты не успел мне договорить или нарочно умолчал.

Володька заерзал на стуле.

— Ну, понимаешь…

Лепетов понизил голос и быстро-быстро забормотал, но каждое его слово разрывалось в моем мозгу настоящей гранатой. Оказывается, «Родник» на ту пору существовал уже более года, но существовал, как колос на глиняных ногах. У «Родника» не было ни своего офиса (Екатерине Семеновне даже контору пришлось открыть у себя дома), ни магазина в Иванове, ни прочной финансовой основы. Фирма зарегистрирована, бухгалтерия ведется, налог регулярно платится, но закупленную ее дочерью в Москве обувь хозяйка сдает в розничные магазины по договоренности сама. Лепетова она привлекла по объявлению в газете в качестве посредника, так как ей самой физически стало тяжело развозить товар. Причем, посадила не на оклад, а на процент с продажи. Продастся — будет зарплата, не продастся — и зарплаты нет, несмотря на его регулярные поездки (которые, кстати, тоже ею не оплачивались). Просто и честно.

Я онемел. При подобном раскладе деньги за привезенную обувь они получат, только когда обувь продастся (и то часть прибыли вынуждены будут отдать хозяйке «Родника»!). Но Лепетов у себя дома, у него есть работа, пусть и небольшой, но реальный заработок в универе, а на что буду жить я, если обувь пролежит неделю, две, а вполне возможно, и месяц?

Лепетов со всем согласился, но меня такое положение дел не устраивало. Тут же в моей голове вихрем закрутились шестерни, и я серьезно насел на Лепетова, доходчиво объяснил ему, что к чему, сказал, что тот может считать себя кем угодно, но я лохом, которого все имеют, быть не желаю.

— Сделаем так: мы скидываем свою обувь ей в полторы нашей цены (думаю, ее это устроит, потому что она на ней все равно свое возьмет); я объезжаю ивановские магазины, смотрю, что мы можем купить здесь такого, что пойдет в Первомайске, и отчаливаю обратно. Перспектива сидеть неопределенное время без копейки денег в Иванове меня не особо устраивает. Мы же все с тобой обсудили ранее. Что изменилось? Нам будет лучше, если мы свой товар будем крутить сами. Я закупаю, привожу тебе, ты здесь продаешь, на вырученное закупаешь новое, я реализую на Украине. Лучшей схемы для развития нашей деятельности я пока не вижу. Очнись, ты словно заколдованный!

Я поглядел на приунывшего Лепетова. Тому явно был неприятен наш разговор, к тому же он всегда туго соображал, но мне отступать было некуда — я и так в чужой тарелке, на чужой территории, без опоры и поддержки.

— Или другой вариант, тебе выбирать: пока приостановилась продажа, ты берешь у своей хозяйки взаймы, плюс неиспользованные деньги твоего брата, мы затариваемся, я возвращаюсь домой, ты потихоньку выплачиваешь ей долг с нашей постепенно продающейся обуви — всем хорошо, все в шоколаде, мы раскручиваемся быстрее. Решай, думать особо некогда, хозяйка вот-вот вернется. В любом случае обувь, которую мы привезли, рано или поздно уйдет.

Я был тверд в намерении, я настаивал. Я хорошо знал Лепетова, мне он уступит.

Хозяйка загремела чашками.

— Решайся!

Лепетов замешкался. Рохля! Так всегда и раньше было: долго соображает, развозит сопли.

— Екатерина Семеновна, — расплылся я в улыбке чеширского кота, когда хозяйка вошла в комнату с подносом с кофе, — мы тут с Володей переговорили, хотим сделать вам встречное предложение. Вы нашу обувь видели, обратили внимание на ее качество — не какой-нибудь ширпотреб, и сами сказали, что она у вас пойдет. Может, тогда поступить более разумно и выгодно для всех? Согласитесь, у вас появилась возможность расширить ареал деятельности, в нашем лице вы приобрели партнеров, которые готовы хоть сейчас отправиться в любую точку страны за тысячу километров, а сиднем сидеть сейчас нам вдвоем с Володей на